Ренессанс

З. В. Удальцова

ЖИЗНЬ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВИССАРИОНА НИКЕЙСКОГО

Ферраро-Флорентийский собор занимает выдающееся место среди церковных соборов средневековья. На соборе, во-первых, была заключена уния между Западной и Восточной церквами, однако эта уния вовсе не была союзом равноправных сторон, она была создана на основе догматической и политической капитуляции православного Востока перед католическим Западом.

Во-вторых, этот собор положил конец попыткам со стороны Базельского собора ограничить папское единодержавие в католической церкви; папский абсолютизм вновь получил верховную санкцию. Но, как известно, ферраро-флорентийская победа папства оказалась недолговечной, решения собора не только не ослабили противоречий как внутри католицизма, так и между католичеством и православием, но они еще более обострили эти противоречия; в частности, борьба между латинской и греческой церковью приобрела особенно острый характер именно в результате решения собрра об унии и в конечном счете привела к полному ее провалу. Что же касается победы папства над Базельским собором, то она также оказалась весьма эфемерной, и борьба против папского абсолютизма вскоре развернулась с новой силой в реформационном движении.

Мы уже высказывали мнение о так называемом греческом вопросе на Ферраро-Флорентийском соборе. При этом мы пришли к выводу, что политическая и догматико-полемическая борьба на этом соборе велась не только между представителями католической и православной церквей, но и между латинофильской и православной партиями внутри самой греческой делегации. Во главе латинофильского течения стоял Виссарион, роль которого в заключении унии трудно переоценить.

Особенно большое значение в ходе догматико-полемической борьбы имела «Догматическая речь» Виссариона, или «Речь о соединении».

Эта речь Виссариона — блестящий по форме, поражающий эрудицией манифест латинофильской партии, вложенный в уста ее красноречивого вождя. Он содержит всю сумму догматических и политических уступок, на которые шли латинофилы для достижения унии, и знаменует их полный разрыв с представителями ортодоксального течения среди греческого духовенства.

Заключенная во многом стараниями латинофилов Флорентийская уния, как известно, не была принята в Византии. Активная деятельность Виссариона и его сподвижников (в частности Исидора) в пользу унии в конечном счете не увенчалась успехом.

Высшие церковные сановники, подписавшие унию, были встречены на родине проклятиями и осыпаны упреками за то, что они за папское золото продали веру отцов.

Эти обвинения, впрочем, имели основания. Несмотря на свое раскаяние и возвращение к православной вере, греческие духовные сановники не преминули оставить себе полученные в Италии деньги.

Масса греческого духовенства, колебавшаяся на соборе и подписавшая унию по необходимости, теперь вновь возвратилась к православию.

Среди них были Антоний Гераклейский, Георгий Схоларий и многие другие. Даже сам император Иоанн Палеолог несколько охладел к унии, увидев, какой враждебный прием ожидал ее в Византии. Зато партия православных подняла голову, почувствовав поддержку греческого духовенства, особенно монашества, а также народа Византии. Марк Эфесский — «борец за чистоту веры» — получил ореол святого мученика и приобрел необычайную популярность. Преследования Марка со стороны властей еще более увеличивали его влияние. Он стал оракулом и кумиром народа.

После заключения унии папа потребовал от императора Иоанна заставить Марка Эфесского подписать унию или же подвергнуть его наказанию. Пока Марк Эфесский жил в Константинополе, император боялся преследовать его, так как влияние Марка среди народа было столь велико, что император мог опасаться народных волнений. Тогда император настоял на возвращении Марка в его епархию, чтобы с ним расправиться там. Марк решил искать убежища у афонских монахов, однако по дороге был схвачен и заключен в тюрьму. Но и в тюрьме этот фанатичный вождь православной партии продолжал проповедовать, писать письма, привлекать на сторону своей партии новых приверженцев.

Низы византийской церкви выступили против унии. Монахи Синая и Афона отказались от общения с азимитами. Ставленники униатов и сами униаты изгонялись из монастырей (например, Досифей из монастыря Продрома, его ставленник был изгнан из Афин и т. д.). Много шуму наделало раскаяние и возвращение в православие Георгия Схолария, сделавшегося после смерти Марка (1447 г.) главой православной партии.

Особенно ожесточенная борьба развернулась вокруг выборов патриарха. Императору с большим трудом удалось сперва провести своего ставленника Митрофана (отказавшегося от престола и вскоре умершего), а затем лишь через два года — униата Григория Мамму. Возможно, что эта победа императора, правда, временная, была обусловлена новым успехом турок под Варной (1445 г.) и ростом военной опасности, что заставило православную партию пойти на некоторые уступки. Но борьба была стольожесточенной, и православная партия получила такую силу, что Григорий должен был бежать в Италию.

Православная партия в минуту грозной внешней опасности, когда Византии особенно было необходимо внутреннее единство, фактически вновь пыталась разжечь гражданскую войну. Внутренние распри и религиозная борьба весьма мешали организации сил Византийской империи для отпора туркам, но сближение Византии с Западом было также опасно и, быть может, чревато для нее новым «латинским завоеванием».

Не удивительно, что Виссарион, один из главных инициаторов унии был встречен на родине самыми тяжкими упреками и обвинениями в измене. Видимо, он не слишком рьяно взялся за проведение унии в Византии, хотя некоторые ученые и хотят выставить его смелым борцом за унию на Востоке. Виссарион очень скоро убедился в провале унии в Византии и в бесполезности дальнейшей борьбы.

В создавшихся условиях Виссарион пошел по пути наименьшего сопротивления. Если бы он был такой бескорыстный сторонник унии, единственная цель жизни которого была — соединение церквей, каким изображают его некоторые исследователи, он остался бы в Византии и продолжал борьбу. Вместо этого Виссарион навсегда покидает родину и уезжает в Италию.

Другие латинофилы проявили больше стойкости, чем Виссарион. Например, Григорий Мамма, еще во время собора трезво оценивавший обстановку и предвидевший, какой прием ожидает латинофилов в Византии, писал: «Я знаю, что если мы приступим к соединению с римской церковью, то нас проклянут еще прежде, чем мы успеем доехать до Венеции; если и не приступим, то тоже проклянут. Так лучше соединиться, и тогда пусть проклинают». По приезде в Византию Григорий Мамма стойко защищал дело унии и способствовал ее проведению как своей деятельностью в качестве константинопольского патриарха, так и своими богословскими трудами.

Какие же причины заставили Виссариона покинуть родину и навеки уехать на чужбину?

Католические ученые, желая обелить поступок Виссариона, находят оправдание даже этому окончательному разрыву Виссариона с родиной и православной религией. Они считают, что отъезд Виссариона в Италию — величайшая жертва истинного патриота, принесенная якобы во имя чистоты веры и спасения родины. Виссариона призывал в Италию священный долг стать посредником между Востоком и Западом. Его ждала там великая миссия сделаться пламенным апостолом крестового похода и добиться помощи для спасения отчизны.

Но, кажется, менее возвышенные причины толкнули Виссариона на отъезд в Италию. Видя враждебный прием унии, Виссарион понимал, что ожидает его на родине; в Италии же его манили к себе богатства и почести. Не вызывает сомнения существование договоренности между Виссарионом и курией о возвращении Виссариона в Италию. Папа Евгений IV в особом бреве (от 11 августа 1439 г.) назначил Виссариону ежегодную пенсию в 300 флоринов, пока он будет жить в Константинополе, и в 600 флоринов, когда он возвратится в курию. Из этого бреве видно, что Виссарион обещал папе вернуться в Италию. Кроме того, Виссарион был уже, очевидно, осведомлен о высоком сане кардинала, который ожидал его в Италии, что ему не преминули сообщить его друзья, близкие к курии.

Возможно, что определенную роль в решении Виссариона сыграли также его знакомства в среде итальянских гуманистов, открывшие перед ним сокровища итальянской культуры. Его гуманистические стремления могли найти благоприятную почву в Италии. Как известно, по прибытии в Италию Виссарион попал в среду видных гуманистов (Амброджо Траверсари, Гуарино, Флавио Биондо, Ауриспа) и вел с ними ученые беседы.

Видные прелаты западной церкви вроде кардинала Джулиано Чезарини и Доменико Капраники, сближаются с ним, приглашают на обеды, знакомят его с учением католической церкви, ведут беседы на богословские темы.

При посредстве новых друзей Виссарион доставал латинские книги, главным образом в греческом переводе, и знакомился более углубленно с вероучением западной церкви. Среда, в которую попал Виссарион в Италии, естественно, должна была оказать на него влияние и способствовать его сближению с латинянами.

Итак, Виссариона влекли в Италию и честолюбивые надежды на богатство и высокое положение при папском дворе, и его гуманистические интересы; кроме того, он опасался преследований со стороны православной партии у себя на родине.

Таким образом, мы подошли к переломному моменту в жизни Виссариона. В мае 1440 г. Виссарион покидает Византию и навсегда связывает свою жизнь с Италией и: папским престолом.