Ренессанс

Гвидо Рени. Падение гигантов

Почти непреложной истиной стало для нас то, что чем дальше, тем хуже. Несмотря на утопическую мечту о грядущем рае, в нашей цивилизации всегда была убежденность, что развитие ведет к утратам. В христианстве эта идея выражена в потере райского блаженства, в античности — в утрате идиллии Золотого века.

Как и современные «зеленые», Овидий считает, что цивилизация приносит не процветание, а горе и разрушение.

Вслед за Золотым веком — «серебряный век народился. Золота хуже он был, но желтой меди ценнее».

Во время Серебряного века люди научились пахать, строить дома, приручать животных. Впервые проявилась несправедливость: «вол застонал, ярмом удрученный».

Сальватор Роза. Богиня Астрея покидает землю

Вместе с нарушением согласия между людьми и животными рухнул «сладкий» покой жизни. В первую очередь к людям пробралась Ревность. Упоминание о ней отсутствует у Овидия, но у других античных авторов именно она была повинна в утрате первозданной чистоты.

В живописи при изображении этой темы Ревность стала символом Серебряного века.

Лукас Кранах был придворным художником саксонского курфюрста. В XVI веке в Саксонии жизнь средневекового двора с его рыцарями, охотами, триумфами причудливо переплеталась с модой на античные темы, пришедшей из далекой Италии.

Битва гигантов. Фриз Пергамского алтаря

Серебряный век как раз пример такого сочетания: фигурки обнаженных кажутся раздетыми немцами и немочками, инсценирующими античную легенду для своего господина.

Вслед за Серебряным веком наступает Медный, сменяющийся Железным. Хронология Овидия напоминает нашу современную «историческую» терминологию, в которой «железный» век следует за «бронзовым» и т.д. Но Овидий отнюдь не в восторге от эволюции:

С вредным железом тогда железа вреднейшее злато
Вышло на свет и война, что и златом крушит, и железом...

Разоренную и истерзанную войнами и преступлениями землю покинули все боги. Дольше всех среди людей задержалась дева Астрея — богиня справедливости, нашедшая приют у простодушных и невинных пастухов. Но скоро несправедливость добралась и до них:

Пало, повержено в прах, благочестье, — и дева Астрея
С влажной от крови земли ушла — из бессмертных последней.

«Дева Астрея, покидающая землю» — тема необычайно редкая в живописи, хотя в литературе дева Астрея часто упоминается. В XVII веке к этому сюжету обращается итальянский художник Сальватор Роза, любитель и знаток малоизвестных античных легенд и мифов.

Как это часто свойственно ученым, он очень пессимистично смотрел на мир и его изменения. В его картине дева Астрея, изображенная в виде античной богини, прощается не с античными пастухами, а с итальянцами XVII века.

Если Кранах, пытаясь изобразить древних, изображает своих сов-ременников (несмотря на «антикизированную» наготу), то Сальватор Роза сознательно переносит Овидия в современность, предвосхищая литературу модернизма, столь любящую играть культурными дистанциями.

Боги, хотя и покинули землю, и на небе не обрели покоя. Сыны земли, племя гигантов, не относящееся ни к богам, ни к людскому роду, замыслило восстание против олимпийцев:

Не был, однако, земли безопасней эфир высочайший:
В царство небес, говорят, стремиться стали Гиганты,
К звездам высоким они громоздили ступенями горы.

Битва гигантов. Фриз Пергамского алтаря

Овидий очень скупо рассказывает об этом необычайно важном для греческой мифологии событии. Наиболее подробно миф дошел до нас в изложении Аполлодора, перечисляющего даже имена гигантов. Именно на этом мифе основывались создатели Пергамского алтаря, украсившие его огромным фризом с изображением гигантомахии. По греческому мифу гиганты были сыновьями богини земли Геи, обиженной олимпийцами. Связь с праматерью всего сущего подчеркивалась тем, что вместо ног у них были змеи, так как змея часто связывалась с темной, внутренней жизнью земли.

Джулио Романо. Падение гигантов

Ренессанс снова вернулся к теме гигантомахии, особенно близкой ему как аллегория разума, побеждающего хаос и безумие. Гиганты Джулио Романо, посвятившего гигантомахии росписи целого зала в мантуанском дворце, похожи на огромных нечесаных и немытых варваров с древнеримских рельефов, повествующих о триумфах императоров. Пантеон богов во главе с Юпитером предстает перед нами не только как победа божественного порядка, но и как торжество римской цивилизации над дикостью чужих, в основном северных, народов. В интерпретации Джулио Романо миф преобретает политическую окраску: мантуанские герцоги воевали с германским императором и были сторонниками Светлейшего римского престола.

Гвидо Рени создает почти буквально иллюстрацию к Овидию. В его трактовке мифа в битве участвует один Юпитер, свергающий гигантов, построивших огромную башню из камней, чтобы достичь неба. В какой-то мере в этом изображении читается намек на библейскую легенду о Вавилонской башне. Эта перекличка показательна: бесконечные интерпретации текста Овидия служили не только неиссякаемым источником сюжетов, но, входя в европейскую культуру и видоизменяясь, превращались в новые культурные мифы.

(Аркадий Ипполитов)