Top.Mail.Ru

Золотой век

("Метаморфозы" Овидия)

Доменик Энгр. Золотой век

Доменик Энгр. Золотой век

Ныне хочу рассказать про тела, превращенные в формы
Новые. БОГИ, — ведь вы превращения эти вершили, —
Дайте же замыслу ход и мою от начала вселенной
До наступивших времен непрерывную песнь доведите.

Так начинает Овидий свою поэму, втечение двух тысячелетий служившую источником сюжетов для поэтов и художников. Мир Овидия и мир античности долгое время были тождественны. Не только потому, что в пересказе Овидия мы знаем большинство античных мифов. Сам ритм повествования поэмы, ее плавное течение, перемешавшее в мерном шуме настоящее и прошлое, стало воплощением античного мира с его безнравственной чистотой, прихотливой логикой и безмятежно-жестокой гармонией.

Ханс фот Маре. Золотой век

Ханс фот Маре. Золотой век

Знаменитая картина Пуссена «Царство Флоры» идеально передает дух поэмы Овидия. На залитой золотистым весенним светом лужайке собрались прекрасные юноши и девушки. Улыбчивая Флора, богиня весны и цветов, рассыпает вокруг себя благоухающие лепестки. Чем же заняты юные герои? Они умирают...

Нарцисс любуется своим отражением, обреченный на голодную смерть. Рядом иссыхающая от любви нимфа Эхо. Клития, влюбленная в Аполлона, преданно следит за ходом его колесницы. Она тоже обречена. Аякс в безумии бросается на меч, обиженный тем, что ему не достались доспехи Ахилла. Обнаженный Гиацинт погибает от ревности Зефира. Адонис зажимает смертельную рану, нанесенную ему вепрем. К коленям Крокуса прильнула Смила в последнем любовном вздохе.

Кадр из фильма Л. Бунюэля. 'Золотой век'

Кадр из фильма Л. Бунюэля. "Золотой век"

Любовь и смерть царят в этом царстве, но из белоснежного тела Нарцисса вырастают цветы. Клития превращается в золотой подсолнух, из крови Аякса родилась алая гвоздика, капли крови из разбитой головы Гиацинта обращаются в благоуханный венок.

Рана Адониса цветет анемонами, Смила превращается во вьюнок, обвив колени своего милого Крокуса.

На протяжении всей поэмы в птиц, зверей, растения, звезды превращаются нимфы, люди, герои. Здесь нет правосудия, и пострадавшие ни за что, и всамделишные преступники имеют одну участь. Безвинный и безмятежный в своих грехах мир Овидия был для Пуссена Золотым веком, и таковым казалась вся античность.

Пьетро да Картона. Золотой век

Пьетро да Картона. Золотой век

С мифа о Золотом веке начинается и поэма Овидия. Быстро пробегая всю мировую историю от сотворения Вселенной, Овидий рисует счастье первых людей под правлением отца Юпитера Сатурна? Античный миф соответствует ветхозаветной легенде о райской жизни, с той разницей, что если в библейском Эдеме блаженством наслаждались лишь двое, то Золотым веком Овидия — все человечество.

Воспоминание о времени вечной весны, когда счастливые и красивые люди были чисты и просты, стало любимой темой всей мировой культуры. Золотой век всегда помещен в прошлом. Современности остается в удел только тоска и сознание невозможности обрести утраченное блаженство.

Изображение Золотого века начинается с XVI столетия, со времени позднего Ренессанса. Как и у Пуссена, миф Овидия переплетался здесь с общим желанием Возрождения вновь обрести счастливую античность. Счастье для Овидия имело вполне определенные политические контуры. Недаром он настойчиво проводит параллель между Золотым веком и веком Августа, которому — тоже недаром — посвящается поэма.

Никола Пуссен. Царство флоры

Никола Пуссен. Царство флоры

Фреска Пьетро да Кортона в палаццо Питти во Флоренции полностью следует тексту Овидия. Изображены дубы, дававшие пищу людям Золотого века, дети, играющие со львами, благодатные поля, счастливые, красивые, юные люди. В то же время фреска по-своему передает «политичность» поэмы: Золотой век является косвенным комплиментом правлению герцогов Медичи, для которых создана эта работа.

Энгр трактует Золотой век по-другому. Не нуждаясь в политической комплиментарности, Энгр изображает прекрасный пейзаж, покрытый идеальными обнаженными человеческими телами. Затянутый в корсеты и фраки, XIX век представляет как сладкую грезу огромный нудистский пляж, избавляющий людей от мелочных условностей цивилизации. Мечта, столь прозаически претворенная в жизнь через столетие.

Совсем другим Золотой век видится Хансу фон Маре, крупнейшему немецкому художнику XIX столетия. По сравнению с Энгром его колорит, темный, даже мрачный, далек от солнечности античного мифа. Для немецкого художника Золотой век — век свободы пластической формы, достигнутой великими мастерами итальянского Возрождения. Хотя Ханс фон Маре пользуется сюжетом Овидия, но его миф принципиально иной — это миф об утраченной культуре, ставшей своего рода Золотым веком.

Двадцатое столетие очень полюбило именно эту модификацию мифа. Мы постоянно используем ее для определения эпох, ничего общего с Золотым веком не имеющих: золотой век испанской живописи, золотой век русской поэзии и т.д. Как будто превосхищая бесконечную смену золотых веков, мелькающих в заглавиях каталогов, альманахов и монографий, Луис Бунуэль в 1930 году снял фильм под язвительным названием "Золотой век". Счастливое человечество превратилось в сборище монстров, чистая любовь - в упражнения стиля маркиза де Сада. Миф Овидия окончательно ускользнул в прошлое, застыв в живописи тех времен, что теперь сами нам кажутся Золотым веком.

(Аркадий Ипполитов)