Ренессанс

Миниатюрист Оттона III (ок. 1000 г.). Св. Лука

Четыре стихии: вода, земля, огонь, воздух. Четыре стороны света. Четыре темперамента. Четыре священные реки. Четыре стороны у квадрата. Квадрат — это устойчивость, незыблемость, основа. Четыре есть основа всех основ.

Четыре священные книги — Евангелие — лежат в основе христианства.

В соборе на четырех распалубках, на которых обычно покоится купол, обязательно изображали четырех евангелистов.

Ирландский художник VIII века нарисовал на заглавной странице Евангелия четыре схематические фигуры: орла, быка, ангела и льва.

Анджело Бронзино. Св. Марк

При всей фантастичности изображения смысл его воспринимался прямо. В раннем христианстве ставилось равенство между книгой — Евангелием, автором — евангелистом и его божественной сущностью, выражавшейся в фигурах льва (Марк), быка (Лука), ангела (Матфей) и орла (Иоанн). Такая прямота характерна для романского мышления, тесно связанного с мифологией кельтских и германских народов. Иконография четырех евангелистов взята из Апокалипсиса — Откровения Иоанна Богослова, из главы 4, описывающей Видение Престола, стоящего на небе: «...вокруг Престола четыре животных, исполненных очей и спереди и сзади.

И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему.

Караваджо. Св. Матфей

И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет».

В «Откровении» нет прямых указаний на то, что четыре животных обозначают четырех евангелистов. Более того, Апокалипсис пишет реальный Иоанн, один из апостолов Христа Средневековое сознание с легкостью решает то, что рациональному сознанию представляется неразрешимой загадкой: св. Иоанн в одно и то же время — и пишущий Книгу, и «четвертое животное подобно орлу летящему».

В другой миниатюре, написанной придворным художником императора Отгона III спустя двести лет после ирландской, св. Лука предстает уже в человеческом обличье, но распростертые руки и застывшие глаза выдают оракула Господня. Нет чернильницы, пера, только на коленях сложены книги — их принес крылатый бык, чье изображение венчает сферу, которую держит святой. Бык одновременно и символ евангелиста, и носитель гласа Божьего, вдохновляющего св. Луку, и сам св. Лука в своей небесной ипостаси.

Ирландская миниатюра VIII в. Заглавная страница Евангелия

Со временем евангелисты теряют старые атрибуты. «Св. Марк» Анджело Бронзино, флорентийского художника XVI века, ничем не напоминает видение Апокалипсиса Нервное меланхоличное лицо обладает почти портретными чертами. Евангелист, хотя и сохранивший в своем облике что-то львиное, похож на поэта-маньериста, всю ночь ломавшего голову над сложным сонетом, а не на предшественников из средневековых миниатюр. «Св. Иоанн» Эль Греко также лишен спутника-орла. Хотя евангелист великого испанского художника изможденностью и бестелесностью напоминает былых аскетов, его образ утратил абстрактность. Место мистерии постепенно занимает история. В руке Иоанна кубок с выползающей из него змеей — намек на легенду о том, как святого пытались отравить: когда он взял кубок в руки, яд превратился в змею.

Образы Бронзино и Эль Греко пограничные. Первым евангелистом Нового времени стал «Св. Матфей» Караваджо. Его появлению в начале семнадцатого века сопутствовал скандал. Церковь, для которой была написана картина, отказалась от исполненного заказа. Грубый безграмотный мытарь, в чьей фигуре все говорит о земном, сплетен с кокетливым ангелом. У Караваджо св. Матфей и ангел являются двумя разными мирами, соприкоснувшимися в результате чуда. Ангел водит рукой святого Матфея. Сам евангелист здесь не способен ничего создать, он только проводник Божественного Слова, никак не зависящего от земного начала. С усилием, до боли наморщив лоб, бывший сборщик податей пытается проникнуть, скорее всего напрасно, в суть написанного.

Эль ГРЕКО. Св.ИОАНН

Караваджо стоит на пороге Нового времени, которое займется установлением дат и географии страстей Господних и научным обоснованием Божественной книги. Это случится в XIX и XX веке, но уже у Караваджо св. Матфей как будто имеет час рождения и смерти, конкретный характер и конкретную жизнь. Отсюда на самом деле всего лишь шаг до Пазолини, спустя несколько столетий экранизировавшего Евангелие от Матфея в почти документальном стиле.

Но останется тоска по чуду. И снова евангелисты пойдут пастись перед Престолом Господним. В стихах А.Волохонского и А.Хвостенко «Над небом голубым есть город золотой» св. Марк снова станет «огнегривым львом», св. Лука — «волом, исполненным очей», св. Иоанн — «золотым орлом небесным» и ангелом — св. Матфей. И на бесчисленных рок-концертах толпы людей, не понимая, о чем именно поет их кумир Б.Г., но прельщенные таинственными евангельскими животными, снова будут славить их с истовостью средневековых магических заклинаний.

(Аркадий Ипполитов)