Ренессанс

Икона писана на липовой рубленой доске. С обратной стороны имеются две позднейшие шпонки. Нижняя загнана с правой стороны, причем конец ее отстоит на 6-7 см от края. Верхняя шпонка загнана слева, она почти сквозная, причем при забивании ее древняя доска был повреждена, так как кусок доски отщеплен, но еще не отломан.

На доске имеются две большие трещины, левая из них в месте соединения досок сквозная и заделана врезными пластинками и рейками, а внизу склеена тонким холстом. По торцам трещина скреплена широкими железными скрепами. Правая трещина вся проклеена грубым холстом.

С обратной стороны икона окрашена серой масляной краской. Над нижней шпонкой слева имеются два отверстия от винтов. По-видимому, здесь была железная скоба, такая же, как и на других иконах. Над верхней шпонкой есть остатки ветхой бумажной наклейки с надписью чернилами: «Преображ... икона левой......3-го яруса». Торцы доски испещрены мелкими гвоздиками от басмы и следами от них. Красочный слой иконы очень плохой сохранности. С лицевой стороны, кроме сквозной трещины, справа в месте соединения досок, имеется небольшая трещина слева на нижнем поле. Большие утраты левкаса, обнаруживающие доску и паволоку, имеются: вверху (в углу) и внизу правого поля, около середины на верхнем поле и по краю нижнего поля. Большие вставки темного грубого позднейшего левкаса имеются в правом верхнем углу, одна из них несколько искажает контур спины Моисея. На ней видны остатки желтой позднейшей краски. Размер примерно 23 x 24 см. Грубые вставки левкаса занимают большую часть боковых и нижнего полей. На одежде Христа справа у пояса овальная вставка, а мелкие заделки темным левкасом имеются на фоне и полях иконы, испещренных, кроме того, следами от басменных гвоздей. Слева за спиною Илии на уровне пояса выступает восковая вставка квадратной формы, а крупные левкасные вставки искажают контур его фигуры. Поверхность иконы покрыта сетью кракелюр, особенно заметных на полях и на фоне. Следы древней киноварной опушки сохранились лишь на верхнем поле слева.

«Преображение» из Троицкого иконостаса в основном следует краткому иконографическому изводу, т.е. художник не изображает среди гор небольших сцен восхождения Христа и трех апостолов на гору Фавор и нисхождения их с горы после преображения Христа и явления пророков Илии и Моисея.

Больше половины иконы занимают светлые прозрачные, очень жидко написанные лещадные скалы горы Фавор с тремя маленькими темно-зелеными кустиками растений. На переднем плане, имея основание во всю ширину средника иконы, возвышается желтовато-зеленоватая гора с отсветами более светлого тона, уступчато суживающаяся кверху. Светлые блики и оливково-зеленые прозрачные тени, расположенные с правой стороны уступов, свидетельствуют, что именно эта средняя возвышенность гор наиболее освещена светом, исходящим от белых риз Христа, стоящего на ее вершине в ореоле некогда голубых сфер и пятиконечной звезды. Слава Христа представляет три кольца: внешний светло-голубой, второй - темно-голубой, средний -темно-синий. Некоторое представление о первоначальном цвете дают фрагменты у ног Христа и слева внизу между Христом и Илией. Голубой цвет искажен потемневшей олифой. О красоте колорита сфер, благодаря фрагментам, можно судить по славе, окружающей Христа в композиции «Сошествие во ад», близкой по тонам к славе «Преображения». По незначительным фрагментам можно догадываться, что пятиконечная звезда была светлой голубой, как внешнее кольцо сферы, но теперь она представляет зеленовато-оливковую поверхность, по-видимому, позднейшей записи, неровную и рябоватую.

Круг славы несколько срезан вверху ковчегом иконы, а внизу - вершиной горы.

У пятиконечной звезды нижнее острие и два нижних боковых острия равновелики, а два верхних, которые вздымаются за плечами Христа наподобие крыльев, значительно уже и острее, что придает легкость и устремленность вверх хрупкой, очень удлиненной его фигуре.

Правая благословляющая рука Христа поднята на уровень груди, левая, несколько отставленная и долженствующая держать свиток, едва различима из-за плохой сохранности левой части фигуры Христа. Под левой рукой изображен развевающийся острый конец белой одежды Христа, что придает легкость и подвижность его фигуре, повернувшейся несколько влево, тогда как по следам рисунка головы можно видеть, что она немного повернута вправо. Живопись головы, рук и ног настолько утрачена, что воспринимается как зеленовато-оливковые пятна. На белой одежде Христа сохранились следы светло-серых линий складок и голубоватых острых пробелов. Несмотря на фрагментарность, фигура Христа прекрасна, монументальна и исполнена грации. Слева от Христа - Илия, справа - Моисей стоят на вершинах розовато-песчаных горок, написанных светлой черленью с голубовато-белыми пробелами без теней. «Явившись во славе, они говорили об исходе его, который ему надлежало совершить в Иерусалиме» (Ев. от Луки, гл. 9, ст. 31). (Справа живопись горок сильно утрачена). Легкие, светлые массы боковых горок как бы выступают из-за горы, на которой стоит Христос. Их формы спокойнее, чем у средней, их вершины не устремляются вверх, а представляют как бы постаменты с ровными площадками, на которых стоят хрупкие, стройные, сильно удлиненные и прекрасные по рисунку пророки. Их симметрично развевающиеся одежды и очерки склоненных фигур сливаются с круглящимися линиями сфер, создавая полукруглое завершение верхней части композиции.

Илия предстоит в молитвенной позе. На нем оливково-зеленый гиматий, написанный светлой жидкой краской, через которую ясно просвечивают линии рисунка. Хотя красочный слой сильно поистерт, кое-где заметны следы легких пробелов. Темно-зеленый хитон виден только внизу, у ног Илии, и представляет темное пятно, устремленное острым концом вверх, вторя движению вверх же темного кустика над апостолом Петром (сохранность хитона тоже плохая).

Справа к Христу склоняется Моисей. В руках он держит коричневатые скрижали. На нем темно-зеленый глубокого тона, как у Илии, хитон, выделяющийся темным силуэтом (хотя красочный слой поистерт и зеленый цвет деформирован под позднее потемневшей олифой). На Моисее охряно-желтый прозрачного тона гиматий со следами рисунка и светло-желтых пробелов. Живопись головы, рук и ног очень плохой сохранности, видны только тени прекрасного рисунка и незначительные фрагменты тонкой моделировки, дающие понятие об исключительном изяществе мастерства творца иконы «Преображения».

Внизу только относительно узкая полоса иконы занята изображением трех апостолов, поверженных на землю светом преобразившегося Христа.

Слева (занимая нижний угол иконы) в испуге пал на колени апостол Петр, голова его оборачивается назад, а взгляд обращен вверх на Христа. На нем охряно-желтый гиматий, как на Моисее, стоящем вверху в противоположном по диагонали направлении, и голубоватый хитон. На гиматий Петра такие же, как и на гиматий Моисея, следы темного рисунка складок и белых тонких пробелов.

В середине между Петром и Иаковом, опираясь на правую руку, распростерся на земле Иоанн. Левой рукой он закрывает глаза от Фаворского света. На нем красновато-коричневой черлени гиматий (с остатками, по-видимому, поздней графьи) и следами голубоватых пробелов и темно-зеленый хитон, выделяющийся темным пятном на фоне гиматия. Некогда этот тон был очень глубок и красив и давал художнику возможность выделять выразительные силуэты. Относительно темная фигура Иоанна, связанная ритмически построенными силуэтами теней на скалах с фигурой Христа, служит для нее как бы опорой.

Внизу справа упал навзничь Иаков, закрывая левой рукой глаза, а правой как бы отстраняя необычайное видение. На нем серовато-зеленый гиматий, близкий по тону к гиматию Илии, и темно-зеленый хитон, что дает вместе с тенями горок цветовой отзвук фигуре пророка, находящейся в противоположном по диагонали направлении. Темный рисунок одежды Иакова ясно проступает сквозь жидкую краску игматия. Живопись головы, рук и ног Иакова не только стерта, но и испорчена рябинами пятен, как на «Богоявлении» (по-видимому, от плесени). Золото фона и нимбов на иконе утрачено.

Несмотря на очевидное сходство иконографического извода «Преображения» из троицкого иконостаса с «Преображением» из благовещенского иконостаса в Московском Кремле, есть между ними и существенные различия. Во-первых, апостолы Петр и Иаков расположены иначе: в благовещенском иконостасе Петр находится в правом нижнем углу иконы, а Иаков в левом, тогда как в троицком иконостасе, наоборот, Петр - в левом, а Иаков - в правом. Иоанн соответственно повернулся в сторону Иакова, т. е. вправо, причем в троицком празднике он закрывает глаза рукой от света, а в благовещенском он просто держит руку на голове, что менее выразительно. На «Преображении» из Благовещенского собора верхнюю и нижнюю группы людей соединяют четыре деревца на скалах в равном расстоянии от верхней и нижней групп, а в троицком празднике три меньших деревца расположены ниже в непосредственной близости к Петру и Иакову, а затенения граней скал ритмически связаны с фигурами апостолов. На троицком «Преображении» Илия и Моисей склоняются не столь низко перед Христом, как в благовещенском «Преображении», и звезда славы в иконе Троицкого собора имеет более острые и узкие верхние два острия, отчего Христос делается более стройным, легким, окрыленным.

Рисунок у мастера «Преображения» из троицкого иконостаса поражает утонченной деликатностью и простотой даже при сравнении с превосходным рисунком мастера «Преображения» из Благовещенского собора. Присущие ему качества рисунка отличают «Преображение» от всех других икон праздничного ряда троицкого иконостаса за исключением «Успения Богоматери» и «Николы» из деисусного ряда, в которых, помимо рублевских черт, более чем в других иконах ощущаются традиции ростово-суздальской живописи.

Несмотря на руководящую роль Феофана Грека в украшении живописью Благовещенского собора, его русские помощники - старец Прохор с Городца и Андрей Рублев - выбрали иконографический тип «Преображения» далекий от того, который появился в Переславле-Залесском (Государственная Третьяковская Галерея) и который отмечен характерными чертами не только палеологовского, но даже прямо феофановского стиля.

Разные русские мастера, создававшие «Преображение» для благовещенского и для троицкого иконостасов, совершенно по-иному понимали природу Фаворского света, чем мастер «Преображения» из Переславля-Залесского. В нем голубой свет, наполняющий икону, настолько силен и вещественно ощутим, настолько поражающе ослепителен, что кажутся естественными и смятение Иоанна и Иакова, падающих и заслоняющих глаза от этого света, и мужество Петра, который, упав на колени, все же взывает ко Христу («Хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: тебе одну, Моисею одну и одну Илии».- Ев. от Марка, гл. 9, ст. 5; Ев. от Матфея, гл. 17, ст. 4).

Сила Фаворского света выявляется в материальности, весомости скалистых гор и людей, на которых блистая он снизошел, как бурный поток энергии. Художник показал, что природа и люди должны быть сильными и крепкими,, чтобы выдержать его преображающее воздействие. Фаворский свет для него наивысшая реальность, почти вещественность. Таков был замысел «Преображения» в духе мощного творческого темперамента Феофана Грека.

Совсем по-иному разрешали проблему Фаворского света русские художники. Для них Фаворский свет - это, прежде всего не сильный, а тонкий свет. Под его внутренним воздействием природа и люди предстают в духовно утонченной бесплотности, осиянными не мощными лучами, а ровным, мягким светом подобно древнему, идущему еще от пифагорейцев, песнопению: «Свете тихий, святыя славы...»

Несмотря на то, что традиционные позы падающих и заслоняющихся от света апостолов сохраняются в варианте «Преображения» в Благовещенском и Троицком соборах, но в них совершенно не ощущается ни вещественности гор и людей, ни динамического воздействия Фаворского света на окружающую среду. Подобное толкование природы Фаворского света как нравственно умиротворенной просветленности было результатом творческого переосмысления русскими художниками византийского палеологовского варианта «Преображения», близкого к миниатюре рукописи Иоанна Кантакузена и «Преображения» из Переславля-Залесского.

Вариант «Преображения» из благовещенского и троицкого иконостасов надолго удерживается в московской школе живописи как рублевский образец,, о чем свидетельствует надпись на иконе конца XV века, (Государственная Третьяковская Галерея), приписывающая ее Андрею Рублеву.